Мученик Матфей родился 9 августа 1868 года в селе Нахабино Павлов­ской волости Звенигородского уезда Московской губернии в семье крестьяни­на Ивана Гусева. Матвей окончил сельскую школу и работал, пока не обзавел­ся своей семьей, в хозяйстве отца. Впоследствии он имел свое большое кре­стьянское хозяйство и поставлял овес и сено для постоялого двора. Матвей был прихожанином Покровского храма в родном селе и состоял членом цер­ковного совета, что при аресте в 1937 году послужило главным обвинением против него и доказательством его преступности; председатель и секретарь сельсовета написали о нем, что он «является ярым церковником и имеет связь с попами».

   В 1933 году Матвей Иванович был арестован за невыполнение сельско­хозяйственного задания, имущество его было конфисковано, а сам он приго­ворен к восьми годам заключения. После усиленных хлопот, приговор как не­правосудный был отменен, а Матвей Иванович после пятнадцати дней заклю­чения освобожден.

   Опрошенные в июле 1937 года свидетели показали, что Матвей Ивано­вич, обсуждая вопрос о закрытии в Нахабино храма, говорил, что если бы он был помоложе, то церкви не удалось бы закрыть, а сейчас, хотя и хотят свя­щенник с церковной старостой что-то делать, да побаиваются. Свидетели так­же показали, что Матвей Иванович говорил будто бы, что советская власть никому не дает свободы, говорят о сталинской конституции, о свободе рели­гии, а сами церковь хотят закрыть.

   Матвей Иванович был арестован 7 сентября 1937 года и заключен в Таганскую тюрьму в Москве. Ему исполнилось семьдесят лет; после ареста врач местной больницы, освидетельствовав состояние его здоровья, признал почти полную потерю зрения и старческую дряхлость.

— Когда и сколько времени вы были церковным старостой? — спросил его следователь.

— Церковным старостой я никогда не был, но я состоял в церковном совете и был активным церковником, — ответил Матвей Иванович.

— В июне 1937 года в разговоре с односельчанином вы клеветали на советскую власть и конституцию. Дайте показания.

— В июне 1937 года я говорил: «Церковь закрыли, значит, такое время пришло». Больше я ничего не говорил. -

— В июле 1937 года в разговоре с односельчанином вы клеветали в контрреволюционном духе на советские законы. Дайте показания.

— В июле 1937 года я говорил: «Советская власть в своей конституции разрешает свободно проповедовать религию, отделила Церковь от государства, а церкви закрываются без нашего согласия...» Больше я ничего не говорил.

— С кем вы имели связь? Дайте показания.

— По долгу службы в церковном совете в 1937 году я часто ходил к священнику церкви села Нахабино и к церковной старосте, также по долгу службы в церкви.

— Какой разговор вы имели со священником?

— Разговор при встречах со священником вели чисто церковный. Один раз был разговор со священником о конституции. Я говорил, что церковь отделена от государства, и мы можем ее теперь ремонтировать. Других разгово­ров не вели.

— Следствию известно, что вы в разговоре с односельчанином в июне 1937 года, — снова и снова возвращался следователь к одним и тем же показаниям дежурного свидетеля, — клеветали на существующий строй и политику колхозного строительства. Дайте показания.

— Я никогда не клеветал на существующий строй. Я говорил, значит, такое время пришло, тяжелое, кругом вражда. Как написано в Евангелии, сын на отца, а отец на сына. Других разговоров я не вел.

— Признаете ли себя виновным в предъявленном вам обвинении? - в последний раз спросил Матвея Ивановича следователь.

— В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю, — от­ветил тот.

   10 октября 1937 года тройка НКВД приговорила Матвея Ивановича к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Матвей Иванович Гусев скончался в Сиблаге 18 января 1938 года и был погребен в безвестной могиле.